Молитва до кровавого пота

РУССКИЙ АПРАКОС

Размышления на Евангельские чтения

«Распни Его!»

На другой день множество народа, пришедшего на праздник, услышав, что Иисус идёт в Иерусалим, взяли пальмовые ветви, вышли навстречу Ему и восклицали: осанна! благословен грядущий во имя Господне, Царь Израилев! Иисус же, найдя молодого осла, сел на него, как написано: Не бойся, дщерь Сионова! се, Царь твой грядёт, сидя на молодом осле (12-15).

Он знал, Всеведущий, что скоро эти радостные крики сменятся криком: «Распни Его!» Но Он допустил народу записать лучшую страницу в истории своей. Великие дела честности, бескорыстия не проходят бесследно, они содействуют торжеству добра в мире. И если светлые примеры не переменяют чёрствой души: кто виноват в погибели?

Почему Господь сел не на ослицу, а на осла, на коем никто до того не ездил? Потому что ослица не позволила ни сесть на себя, ни увести себя. Ослица представляет собою народ израильский, а молодой осёл – народы языческие. Израиль отвергнет Христа, а язычники примут Его, пронесут Христа чрез историю и вместе с Ним войдут в Царствие Небесное…

Израильский народ при встрече со Спасителем срезал пальмовые ветви и постилал их на Его пути. Чтобы понять внутренний смысл этого действия, надо знать, что в Священном Писании под деревом очень часто подразумевается человек. Так, например, под добрым деревом – добрый человек, под сухим – человек худой, не приносящий плодов, добрых дел. Пальма же, отличаясь крепостью и красотой, знаменовала собой нравственную красоту человеческую. Поэтому когда израильтяне резали пальмовые ветви и постилали их под ноги Спасителя, то этим они выражали доброе настроение духа и готовность следовать за своим Царём. Так и мы должны при сретении Господа являть в себе добрые качества пальмы; наша добрая нравственная деятельность должна опираться на твёрдые убеждения веры, чтобы наша добрая жизнь никогда не засыхала и не предавалась порче и тлению, но всегда была свежей и цветущей.

…И мы сначала приходим в религиозный восторг, а потом остываем и становимся распинателями Спасителя. Чтобы такого не происходило, мы должны эту благодать Божию, как бы простирающуюся из храма и привлекающую в Церковь даже тех, кто почти никогда не думал о вере, сохранить и трудами укоренить в своём сердце…

Конечно, Господь знает, что трагедия потомков падшего Адама заключается в том, что теоретически мы готовы искать «Царства Божия и правды Его», а на «практике» озабочены тем, что только «прилагается» к тому, ради чего стоит жить. И тогда становится понятно, почему крик «распни Его!» раздаётся почти сразу после ликования, ведь Бог «не оправдал» наших надежд. И забываем мы, что не потому Бог творит что-либо, что оно добро, а напротив: оно – добро, потому что это Он его творит.

Женщина с алавастровым сосудом

Приступила к Нему женщина с алавастровым сосудом мира драгоценного и возливала Ему возлежащему на голову. Увидев это, ученики Его вознегодовали и говорили: к чему такая трата? Ибо можно было бы продать это миро за большую цену и дать нищим. Но Иисус, уразумев сие, сказал им: что смущаете женщину? она доброе дело сделала для Меня: ибо нищих всегда имеете с собою, а Меня не всегда имеете; возлив миро сие на тело Моё, она приготовила Меня к погребению; истинно говорю вам: где ни будет проповедано Евангелие сие в целом мире, сказано будет в память её и о том, что она сделала (7-13).

Сегодня утром мы читали о том, как блудница приблизилась ко Христу: не покаявшаяся, не изменившая свою жизнь, а только поражённая дивной, божественной красотой Спасителя; мы видели, как она прильнула к Его ногам, как она плакала над собой, изуродованной грехом, и над Ним, таким прекрасным в мире таком страшном. Она не каялась, она не просила прощения, она ничего не обещала, но Христос – за то, что в ней оказалась такая чуткость к святыне, такая способность любить, любить до слёз, любить до разрыва сердечного, – объявил ей прощение грехов, потому что она возлюбила много.

Осталось несколько минут,

И тишь наступит гробовая.

Но, раньше чем они пройдут,

Я жизнь свою, дойдя до края,

Как алавастровый сосуд,

Перед Тобою разбиваю.

Но объясни, что значит грех,

И смерть, и ад, и пламень серный,

Когда я на глазах у всех

С Тобой, как с деревом побег,

Срослась в своей тоске безмерной.

Когда Твои стопы, Исус,

Оперши о свои колени,

Я, может, обнимать учусь

Креста четырёхгранный брус

И, чувств лишаясь, к телу рвусь,

Тебя готовя к погребенью.

В Евангелии рассказывается о женщине, которая купила за большую цену сосуд с благовонным миром и, разбив его, возлила миро на Иисуса. Почти два тысячелетия христиане всего мира назидаются её поступком. Теперь мы не можем послужить Христу непосредственно, как это сделала та женщина, но мы можем послужить Его Церкви…

Христос пришёл на землю, чтобы сказать о том, что бывают две корысти: небесная и земная, ангельская и скотская. Каждый человек может той драгоценностью, которая у него есть, послужить Христу, а может, как Иуда, постараться это украсть и использовать на благо себе. И каждого из нас в зависимости от наших поступков будут вспоминать не для земной славы…

До кровавого пота

Мф. 26, 1-20; Ин. 13, 3-17; Мф. 26, 21-39; Лк. 22, 43-45; Мф. 26, 40-27, 2; Ин. 13, 1-11; Ин. 13, 12-17.

Явился же Ему Ангел с небес и укреплял Его. И, находясь в борении, прилежнее молился, и был пот Его, как капли крови, падающие на землю. Встав от молитвы, Он пришёл к ученикам, и нашёл их спящими от печали (Лк. 22, 43-45). И приходит к ученикам и находит их спящими, и говорит Петру: так ли не могли вы один час бодрствовать со Мною? бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна. Ещё, отойдя в другой раз, молился, говоря: Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить её, да будет воля Твоя. И, придя, находит их опять спящими, ибо у них глаза отяжелели (Мф. 26, 40-43).

Каждый из нас в течение жизни вступает в свой Гефсиманский сад. Разумеется, наши Гефсимания и Голгофа несоизмеримы с Господними, ибо испытания посылаются каждому по его силам. Нам приходится испытывать скорбь и страх, уныние и одиночество; может показаться, что наши страдания несправедливы, но если мы научимся в самые трудные моменты жизни соизмерять свою волю с волей Божественной, то всякий раз будем обретать силу духа, как обрёл Спаситель, молясь в одиночестве в Гефсиманском саду.

В каждую секунду деятельности Христа в Нём действовало Богочеловеческое естество. Это хорошо видно на примере Гефсиманского моления. Когда молимся, мы умоляем о своей воле. Но Христос показывает, как именно нужно строить молитву: попросить о нужде можно, но тут же следует прибавить: впрочем, не моя воля, но Твоя да будет.

Явление возникновения кровавого пота известно медицине давно. От того, что человек находится в состоянии очень сильного нервно-психического напряжения, капилляры, лежащие близко к коже, рвутся, и кровь через потовые протоки поступает на поверхность кожи. В этом состоянии человек теряет очень много сил и ослабевает. Наличие кровавого пота на лице Спасителя является указанием на то, какой пламенной и усердной была Его молитва…

– Почему некоторые молитвы бывают услышаны, а некоторые нет?

– Дело в том, что молиться можно по-разному. Можно так, как молилась мать Рылеева о выздоровлении сына, когда несмотря на видение о будущей его гибели, она всё же упорно продолжала просить Бога об оставлении сына в живых. Одним словом, молилась: «Да будет моя, Господи, воля, а не Твоя…», и в результате из-за своей настойчивости получила предсказанную беду. Или вот, я искренне, усердно, коленопреклоненно молюсь, ставлю свечки, чтобы отлично сдать экзамен. Да, искренне, … Но опять-таки подтекст моей молитвы всё тот же: «Да будет, Господи, по моему желанию». А полезно ли мне это с точки зрения духовной или нет – меня не интересует.

Посмотрите, какова была молитва Христа в Гефсиманском саду перед открытыми Ему ужасами страшной Его казни? До кровавого пота молился, но что слышим? Отче! о, если бы Ты благоволил пронести чашу сию мимо Меня! Впрочем не Моя воля, но Твоя да будет (Лк. 22:42). Нет у нас веры Богу, потому и не получаем просимого. О, если бы мы могли от всей души сказать в молитве: «Господи, я всё с благодарностью приму, потому что верю, что ты Сама Любовь и устроишь мою жизнь наилучшим образом. Да будет Твоя, Господи, воля, а не моя, не мои слепые желания»! Вот тогда мы чаще бы получали милости Божии.

Мне очень понравился следующий случай. Как-то в Индии мальчишка на слоне ехал, и когда слон подошел к джунглям, то вдруг остановился. Мальчишка бьет его, колет… Слон – ни с места. Мальчишка в ярости: он же спешит к отцу, уже опаздывает. Отец ругать его будет.… Вдруг слон хватает его хоботом и – под себя. В этот момент из джунглей в прыжке вылетает тигр – прямо на спину слону. Слон расправился с ним. Но что случилось бы с мальчишкой, оставайся он на слоне! Понял он и давай целовать слона, кормить бананами, всячески ласкать…

Вот и мы все – мальчишки на слоне. Во что бы то ни стало, дай мне, Господи, и то, и это, и не хотим понять, что Господь всё устроит наилучшим образом. Не имеем мы, к сожалению, веры Ему. Вот почему наши молитвы часто остаются не услышанными.

Видеть Бога как Он есть

Гефсиманская молитва Христа есть, несомненно, наивысшая из всех молитв по своему внутреннему достоинству и по своей мироискупительной силе. В то же время она является одним из бесценнейших откровений о Боге и Человеке. Принесенная Богу-Отцу в Духе Божественной любви, она как Свет, никогда не умаляемый, вечно пребывает действенною в бытии мира. Как исторический факт – она длилась недолго; но как духовный акт любви Божией началась она «еще до сотворения мира» ( 1Пет.1:20 ) и не прекращается до сего дня. Присутствие ее силы, мы ощущаем в час молитвы за весь мир; преимущественно же во время совершения Литургии. Ее святость и величие влекут сердца тех, кто сохранил в себе образ Бога Живого.

В этой молитве Господь включил все, что произошло с момента явления в жизнь Первого Адама до последнего имеющего родиться от жены. Так научены мы мыслить в нашей Церкви ( Ин.1:29 ; 1Ин.2:2 ). Лишенные бытийного опыта подобной любви – бессильны постигнуть ее необоримую энергию, освящающую в веках всякого человека, жаждущего принять сей дар. «Небо и земля прейдут» , но дело, совершенное Христом ( Ин.17:4 ), «не прейдет» ( Мф.14:35 ). Сия молитва войдет как существенное содержание в неумолкаемое славословие небес. Она не перестанет восторгать дух наш; порождать в нас желание ответить столь же полною любовью «до конца» и в сем веке, и в грядущем.

Вся вселенная в своем падении судится с Богом, обвиняя Его в своих страданиях. Судится страстно в своем увечьи, последствии отпадения от Его любви. Знаю это я и по себе. Но Иисус – Бог изначальный, в Гефсимании и на Голгофе «оправдал» Бога-Творца; «Человек Христос Иисус» ( 1Тим.2:5 ) там же «оправдывает» на суде Бога и Отца – Человека-человечество.

Для людей: если Бог такой, каким явил Его Христос, то Ему подобает всякая слава, честь и поклонение во все века. Для Бога-Отца: если Человек такой, каким был Христос, то Отец принимает Его как равного: дает Ему трон «одесную Себя на небесах», превыше всякого начальства и власти, и господства, и всякого имени, именуемого не только в сем веке, но и в будущем ( Еф.1:20–21 ).

Любовь Христова, победоносная в вечности, в плане Земли подвержена тягчайшим испытаниям. Никто, никогда не страдал так, как Он. Глубина муки находится в прямой связи с мерою восприимчивости каждого. Между людьми возможна такая же разница, которую мы наблюдаем между носорогом и червем: ударьте первого сильно кулаком, и он не почувствует вашего удара; едва коснешься червяка, и он извивается от боли всем телом. Тонкий слух музыканта болезненно встревожен неуловимым для других диссонансом; глаз живописца различает различные тона там, где другие при всех объяснениях остаются ничего не замечающими. Чуткий духовно при соприкосновении с кем-либо как бы видит его моральное состояние, тогда как очень многие ничего не ощущают. И если так с людьми, то кто может понять Христа, Творца космоса? «И увидел Бог все, что Он создал, и вот, хорошо весьма» ( Быт.1:31 ). Сотворивший Божественную гармонию мира не мог не скорбеть, встречаясь повсюду с нетерпимым извращением первозданной красоты гнусными и преступными деяниями людей.

Все мы знаем, чем глубже мы любим, тем болезненнее переживаем даже малейший конфликт. Что же переживал Он, предвечная любовь, когда с такою ненавистью отвергли Его свидетельство об Отце? Он, которого Церковь именует солнцем Правды, отдал Себя на суд лукавству осудивших Его на смерть. Он, Ипостасная Истина, был оклеветан, бесстыдно поруган, жестоко бит и нагло оплеван. Он, безгрешный, ( Ин.8:46 ) взял «на Себя грехи мира» , как если бы Он Сам и был виновником всей трагедии. «Возлюбивший нас до конца» ( Ин.13:1 ) переносил преследования неутолимой злобы убивавших Его, «думавших, что они тем служат Богу» ( Ин.16:2 ).

Чтобы хотя немного приблизить наше сознание к уразумению происходившего в те самые трагические за всю историю мира дни, чтобы узреть бытийно, хотя бы как «в мутном зеркале» ( 1Кор.13:12 ), путь, пройденный Христом, всем нам необходимо пройти через множество испытаний. Когда постигают нас всякого рода удары и ужасы, тогда мы должны переносить наш ум к созерцанию мук всех страждущих на Земле; включить их чрез наши собственные болезни в молитву сердца нашего. Таким образом расширится оно и примет всех братьев и сестер, сокрушенных бедствиями, подобно тому, как матери опечаленной любви обнимают своих больных детей.

Пусть молитва наша станет криком всей Земли к Богу и Отцу. Чрез такую молитву по действию Духа Святого войдем мы в соучастие с искупительными страстями Божественной любви Господа. Никто из нас не достигает ее безмерности; но велико для нас и то, что и нам, пусть отчасти, но с неотразимой убедительностью открывается жизнь Его. Сообразуясь (духовно) смерти Его, мы удостоимся бытийно познать Христа ( Ин. 17, 3 ) и «силу воскресения Его» ( Флп.3:10 ). «Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его (духовно), то должны быть соединены и подобием воскресения» ( Рим.6:5 ). Чрез постигающие нас потрясения возрождается наша омертвевшая в грехе натура к молитве, как-то отражающей Гефсиманскую молитву.

По достижении зрелого возраста нам нередко дается переживать частичное умирание, и в меру этого опыта мы становимся более способными созерцать Христа, идущего в Гефсиманский сад и далее на Голгофу. Не физические боли Его, на кресте распятого или бичуемого, занимают первенствующее место, но они делают Его страдания тотальными, во всех планах. Даже и мы знаем, что душа в своей сфере получает раны более страшные, чем тело. И если так в земном явлении души, то что сказать о душе-духе, воспринимающем вечность? Чем больше любовь, тем больше страданий душе. «Чем глубже любовь, тем безмернее ее боль» (Старец Силуан). А кто из людей дерзнет сказать, что его любовь превышает Христову любовь? Здесь мы имеем в виду ту сферу бытия, которая постигается не иначе, как только силою любви духовной, которую человеку было дано Свыше познать.

Нарисовать картину страданий Иисуса Назарянина невозможно. Вся Его жизнь с нами была не что иное, как непрерывное терзание. Голгофа – лишь заключительный акт, в котором все, как в кульминационной точке соединилось: физические боли; душевные вследствие отвержения людьми Благовестия о любви Отчей; позорная смерть преступника; злосмрадный смех мстивших за понесенные от Него обличения в неправдах. Все Его осудили: Римское государство с его классическим правом; Ветхозаветная Церковь, основанная на Синайском откровении; облагодетельствованный Им народ, и тот кричал: «Распни Его» . Ко всему этому покинутость учениками; предательство Иуды, отречение Петра; богооставленность: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты оставил Меня?» ; предстоящее схождение во ад, к тем, кто наполняет сие мрачное место. Ад Христа, конечно, не мог быть адом вражды, но был самый болезненный ад Любви. И еще многое, чего не постигает наш ум, не знающий надлежащей любви ни к Богу, ни к ближнему.

Не о Своем грехе молился Господь до кровавого пота – о нашей погибели. Это видно из Его слов к плакавшим о Нем женщинам: «Не плачьте обо Мне, но плачьте о себе и о детях ваших» ( Лк.23:28 ). Однако и Ему Самому нужно было пройти в Его человечестве подвиг полного истощания, как это уже было совершено в небе «по Божеству», по отношению к Отцу. Об этой «чаше» молился Он, как человек. Чрез Него нам дано откровение о характере Бога-Любви. Совершенство в том, что эта любовь смиренно, т.е. без остатка отдает себя. Отец в рождении Сына выливает Себя всецело. Но и Сын все возвращает Отцу. Именно сей акт тотального истощания совершил Господь в Своем воплощении, в Гефсимании и на Голгофе. Именно такую любовь заповедал нам Христос: «. кто приходит ко Мне, и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни (души) своей, тот не может быть Моим учеником» ( Лк.14:26 ); тот «недостоин Меня» ( Мф.10:38 ). Так, только тот, кто в движении всецелой своей любви, подобно мученикам, губит душу свою в мире сем ради Христа, «входит на самое небо, чтобы предстать пред Лице Божие для жизни непрестающей» ( Евр.9:24, 7:16 ).

Смысл жертвы Авраама в том, что он на старости лет, привязался к «обетованному сыну» своему Исааку настолько, что любовь его к Богу утеряла свою полноту. Чтобы снова любовь к Богу стала «краеугольным камнем» его жизни, Авраам должен был принести жертву: заклать возлюбленного сына. Когда же внутренно сей акт был совершен. тогда излишнею стала смерть Исаака: он мог оставаться при отце.

Подобное повторяется в жизни христианина: когда та или иная страсть отрывает его от Бога, он решается на многие жертвы. И если внутренний акт достиг завершения, то страсти отступают и «заклание» становится излишним.

Не так обстоит с Христом. Господь внутренно совершил Свою жертву в Гефсимании, но Ему ради «дела» ( Ин.17:4 ) нужно было пострадать «до конца» и внешне, иначе никто бы не постиг тайны искупления. Так, только на Голгофе, уже умирая, Христос воскликнул: «совершилось!» , а не в Гефсиманском саду.

Человечество в лице первого Адама претерпело страшную алиенацию (душевное смятение), лежащую в основе всех последующих. Падение Праотца – катастрофа космических измерений. Нам необходимо учесть это, чтобы понимать органический (чтобы не сказать – логический) ход развития, выражающегося в политических формах, но являющегося по существу духовным: «смертию умрете» ( Быт.2:17 ) от огня, уже готового пожирать нас. К болезням Адама дальнейшие поколения добавили множество других, так что все тело человечества «от подошвы ноги до темени головы покрыто язвами и гноящимися ранами» ( Ис.1:6 ). Самый скелет повсюду изломан. Прикасаться к такому организму – значит причинять несносные боли. Когда, однако, сие происходит с физическими болезнями, то люди с доверием отдают себя в руки врачей, терпеливо ожидая помощи. Обратное наблюдается в духовном плане: всякую попытку поставить кости в надлежащем порядке, омыть раны, что неизбежно сопровождается болями, они встречают с неприязнью, как будто врач виновник болей.

Так происходит со Христом: Он, единый истинный целитель, Своим явлением оскорбил всех, показывая всему человечеству его смертельную болезнь. Для падших сынов человеческих нет ничего и никого более страшного, чем Христос-Истина. Весь мир Его боится. Столь многие с необъяснимой ненавистью изливают на Него, и только на Него, всякую хулу. Все же те, кто действительно воспринимает Его как Перво-Истину, по естественному людям влечению к Истине, не могут отказаться последовать за Ним. А сие значит быть носителем Его любви и, как таковому, неизбежно быть распинаемому многоразличными образами.

Бесценно для нас откровение, пусть еще частичное, глубинной жизни Христа. Чрез долгий подвиг мы постепенно входим в вечный смысл и особый характер Его страданий. Мы постигаем, что не только качественно, но и по силе своей они превосходят все, что знает мир. Мы нигде и ни в чем не достигаем Христа. Ему единственно во всех планах принадлежит непреходящее первенство. Однако стремиться к возможно полному познанию Его – все мы, верующие, должны. В меру познания нами Его искупительных страданий почиет на нас и вечная слава Его: «Славу, которую Ты дал Мне, Я дал им» ( Ин.17:22 ). Чрез Него мы становимся сынами Отца безначального. Ныне мы знаем, что «никто не приходит ко Отцу, как только чрез» Него ( Ин.14:6 ). Эти слова Христа мы принимаем в их абсолютном смысле. Действительно: если нет в самом Божестве изначала принципа Отчества и Сыновства, то никакой человеческий подвиг не сможет привести к тому, чтобы изменить существенно и Само Перво-Бытие.

Христос есть чудо, превосходящее всякий ум. Он всесовершенное откровение Бога триипостасной любви; Он же явил нам Человека в его беспредельных возможностях. В известный единому Богу момент – мы будем приведены на тот невидимый рубеж, который лежит между временем и вечностью. На сей духовной грани мы должны будем окончательно определить себя для предстоящей нам вечности или со Христом, в подобии Ему, или в удалении от Него. После сего решающего свободного выбора – и подобие, и расхождение – примут вневременный характер. Готовясь к сему бесконечно важному для каждого событию, в нашей повседневности мы не раз будем колебаться: исполнить заповедь. или поступить по страсти нашей? Постепенно в этом всежизненном подвиге нам будет открываться тайна Христа, если мы по любви к Нему слово Его сделаем единственным законом всего нашего бытия.

Придет такое время, когда видение святости смиренного Бога-Христа переплавит, как огонь, наше существо, превратив его в целостный порыв любви. Полные отвращения к самим себе, к гнездящемуся в нас злу, мы возжелаем уподобиться Ему в смирении, и желание это будет подобно смертельной жажде. Умножившаяся любовь к Господу естественно сроднит нас с Ним в глубоких движениях сердца и прозрениях ума. Картина, превосходящая наше воображение, раскроется пред нами. Великая печаль о страданиях людей, как болезненная спазма, стиснет сердце наше. Забудем мы тело, и только в доступной ему мере войдет оно в поток Гефсиманской молитвы Христа. Таким путем рождается в нас познание Господа Иисуса Христа ( Ин.17:30 ), которое само в себе есть вечная жизнь. Ради приобретения этого познания Апостол Павел все то, «что было для него преимуществом», «правда законная», он «почел тщетою. от всего отказался. чтобы приобрести Христа. и силу воскресения Его, и участие в страданиях Его, сообразуясь смерти Его, чтобы достигнуть воскресения» . Говорил же Павел так не потому, «чтобы уже достиг. но, забывая прошлое, простирался вперед. к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе» ( Флп.3:7–14 ).

Великий Павел сказал, что он «не достиг»; позволим ли мы себе претендовать на равенство с Христом? Но некая параллель все же должна существовать. Хотя бы бледное уподобление Господу совершенно необходимо, чтобы разумно носить имя христианина. И опять: Павел не стремился к почести. призывал же Коринфян подражать ему ( 1Кор.4:16 ), как он подражает Христу. Что мы и делаем ныне, чтобы и нам стать сонаследниками Иисусу в неувядаемой славе ( Рим.8:17 ).

Беспомощно пытаюсь я говорить о Науке, величайшей из всех ведомых на Земле и Небе. Усваивается она не за несколько коротких лет академической учебы, но всем нашим бытием. Реальное, не отвлеченное, познание стяжевается соучастием в бытии; чрез пламенное покаяние и пребывание в духе заповедей дается нам сие страшное благословение.

Когда некая тень подобия Гефсиманской молитве осенит человека, тогда он разрывает узы эгоистической индивидуальности и вступает в новый образ бытия: персональный, ипостасный по образу Ипостаси Единородного Сына. Воспринять страждущую любовь Христа есть неоценимый дар Духа Святого, приближающий духовно к ощущению смерти Его на кресте и, вместе, силы воскресения. Соединенный с Ним подобием умирания в глубокой молитве о мире, в томительной жажде спасения людей, предвосхищает подобие воскресения ( Рим.6:5, 8:11 ). Вводимый нисходящею Свыше силою в этот новый образ Бытия, достигает «конца веков» и ощутимо прикасается к Божественной Вечности.

«Ипостась» – Персона есть первичный принцип и последнее, всеобъемлющее измерение в Божественном Бытии; так же и в человеческом, по образу Божию тварном бытии. Вне сего ипостасного принципа ничего не существует и не может существовать. «Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть. В Нем жизнь» ( Ин.1:3–4 ). «Живу Я!» говорит Господь ( Ис.49:18 ). «Аз есмь. Начало и Конец, Первый и Последний» ( Откр.22:13 ). «Аз Есмь» ( Ин.8:58 )

Неописуемы дары Божии: они делают человека носителем полноты богочеловеческого бытия чрез единение со Христом в молитве, уподобляющей его Ему. Редкая привилегия, совмещающая крайние состояния страданий любви и ее, любви, победу. Восстав от такой молитвы, человек сквозь животворящую боль медлительно входит в действенное ощущение воскресения своей души. Он ясно зрит, «что Христос, воскреснув из мертвых, уже не умирает: смерть уже не имеет над Ним власти» ( Рим.6:9 ). Победа Его в вечности неизбежна. И дух молится внутри:

«Господь мой и Бог мой. »

Ныне, Господи Иисусе Христе, по дару неисследимой силы Твоей и благоволения Твоего к нам, и я убогий и нищий перехожу от смерти в жизнь.

Поделиться ссылкой на выделенное

Нажмите правой клавишей мыши и выберите «Копировать ссылку»